После просмотра нового фильма главного режиссёра в современном итальянском кино Маттео Гарроне задумываешься о том, что буддисты были правы, перерождение возможно. Италия будто откатывается в прошлое, а кинематограф наводняют реинкарнации великих классиков, которые, конечно, не столь талантливы. Есть свой Федерико Феллини — бесконечно вторичный, хотя и столь же бесконечно талантливый Паоло Соррентино, любитель жирно стебать и эстетствовать. Есть «Лукино Висконти для бедных» — Джузеппе Торнаторе с его аристократичными манерами и выспренними сюжетами для интеллектуалов (и тоже под конец жизни ударившийся в творческий маразм). А Гарроне — самый что ни на есть настоящий аватар Пьера Паоло Пазолини.Разве что свой творческий путь Гарроне начинал как художник, а не как литератор. Впрочем, и до мастерства великого итальянского провокатора ему пока далеко, хотя он старается — это видно по мощнейшей фреске «Гоморра», которая словно вылеплена по канонам неореализма. С «кино руин» много общего и у «Догмэна» — это снова та Италия, которую вы не увидите на открытках: провинциальная, слегка заброшенная и крайне недружелюбная. И будто отсылающая к классическому дебюту «Аккатоне» Пазолини духом процветающей убогости всего вокруг.
Убог и главный герой — Марчелло, владелец парикмахерской для собак, типичный «маленький добрый человек»: он маленький, он добрый, и он самый человечный из всех. Всё по классике, за исключением одной-единственной детали: тяжело припомнить фильм, в котором герой был бы ещё и достаточно глупым для того, чтобы вызывать не сочувствие, а жалость и недоумение. И вот это реально обескураживает.
Марчелло вроде как любит всех: и своих собачек, и дочку, с мамашей которой он разведён, и местных криминальных элементов во главе с похожим на Владимира Епифанцева детиной Симоне. И разумеется, местные преступники вовсю пользуются добротой коротышки и ездят на нём — порой буквально: он их по-гослинговски подвозит до места очередного грабежа. Короче, типичный такой персонаж, который всегда думает о людях лучше, чем они есть на самом деле, и не может им отказать. И он бы вписывался в незамысловатый криминальный сюжет, сочинённый Гарроне, и фильм был бы классическим примером «гуманного» кино о злом мире, который шпыняет наивного добряка. Но…
«Догмэн» неоднократно ставит Марчелло перед зрителем в неловкое положение и заставляет не сочувствовать герою, а недоумённо качать головой из-за его недалёкости и неуклюжести. Марчелло то ночью в квартире, откуда бандиты только что вынесли всё добро, начнёт греметь стульями так, что все, кто есть в доме, уже давно должны были бы всполошиться и вызвать легавых, то с дорогущим мотоциклом Симоне нашкодит и вместо того, чтобы драпать со всех ног, спокойно пойдёт к себе домой, не особо парясь о том, что наутро его может настигнуть возмездие.
И ладно бы режиссёр намеренно выставлял героя эдаким итальянским Иванушкой-дурачком, об которого все ноги вытирают. Но в фильме есть финальная сцена, после которой возникает вопрос к Гарроне: что он хотел этим сказать? Режиссёр весь фильм предлагает проникнуться сочувствием к бедолаге Марчелло, а потом вдруг выставляет его если не чванливым хвастуном, то как минимум не таким уж, на самом деле, и добрым. Возможно, тем самым он намекает, что святых нет и что даже самый добрый и мягкий человек может захотеть свои пять минут дешёвой славы, будучи доведённым до отчаяния. Но так или иначе под конец понимаешь, что последние крохи симпатии Марчелло выкашивает из зрителя своими глупыми и необоснованными поступками.
Актёр (кстати, тоже Марчелло — Марчелло Фонте), сыгравший главного героя, получил приз Каннского фестиваля за эту роль — и при взгляде на него складывается ощущение, что Гарроне слегка его использовал. Фонте действительно настолько убедительно воплощает маленького, невзрачного и весьма убогого человека, что эта награда носит оттенок издёвки, как будто подтверждает: режиссёр не ошибся в выборе. Снова вспоминаются Пазолини и один из его любимых актёров Франко Читти, которого итальянский классик подобрал на улице и выпестовал в идеального лицедея для своих фильмов: грубого, некрасивого бандита, изначально вызывающего лишь отторжение. Но Пазолини превращал его в олицетворение своих страхов за будущее жителей окраин Рима, добровольно ввергающих себя в стремительное самоуничтожение. Поступки Марчелло тоже в некотором роде самоубийственны, но вот что они олицетворяют, кроме слабости духа и глупости, — непонятно.
Источник: kg-portal.ru