В «Высшем обществе» (оригинальное название High Life лучше отражает суть фильма) космическая станция, на которой разворачивается действие, удивительным образом напоминает своим интерьером корабль «Ностромо» из самого первого «Чужого». Тот тоже вселял в зрителя ощущение чужеродной стерильности, которая тревожила и явно должна была окропиться различными жидкостями, в случае с фильмом Ридли Скотта — кровью и кислотой ксеноморфа. В случае же с фильмом Клер Дени стены космической тюрьмы в основном заливаются спермой. И это не метафора. К сожалению.Нонконформистка Дени прославилась как своеобразная Кэтрин Бигелоу от французского кино. Её нарочито неженственные, местами даже суровые полотна насыщены образами, обтекающими историю и придающими ей большую инертность: почти эротическая конкуренция наёмников французского Иностранного легиона в «Хорошей работе», столкновение чванства среднего класса с реальностью в «Белом материале». Но все эти фильмы не потеряли бы своё лицо, будучи лишёнными дополнительных элементов: у них мощный кинематографический потенциал, который служит опорой для ветвящихся дополнительных смыслов. High Life в этом отношении — словно красивый гомункул, который означенной опоры, «души» фильма, если позволите, начисто лишён.
История космических уголовников, принимающих участие в эксперименте по зачатию детей в космосе (да не абы где, а возле чёрной дыры!), закутана в многочисленные аллюзии, как тощая девка в нарядные шубы. Вот есть главный герой, пришибленный маскулинный Монте в исполнении Роберта Паттинсона, который кормит дочку (видимо, эксперимент всё-таки удался!), скидывает в открытый космос мёртвых астронавтов (видимо, удался, но какой ценой!) и отправляет отчёты неизвестным кураторам, которые всё равно их не читают (похоже, и на эксперимент всем уже плевать). Монте бродит по кораблю, одинокий и явно растерявший всякую надежду, а заодно ретроспективно прокручивает события прошлых дней (месяцев, лет), которые мы и видим в качестве сюжетной канвы.
Монте — ходячий архетип, обобщённый представитель типажа современных мужчин со внешностью античного божка, на которого совершенно не по-божески свалилось бремя отцовства (откуда ребёнок взялся — увидите). За это отцовство в воспоминаниях героя борется своеобразная мать космического семейства, длинноволосая учёная в исполнении Жюльет Бинош, одержимая своей миссией: вывести ребёнка в космосе во что бы то ни стало. Во имя этой благой цели она с радостью практикует целибат и позволяет себе удовлетворять похоть лишь в специально оборудованной комнате, дабы случайно не смешать свою кровушку с кем-то не тем. Остальные участники эксперимента — разношёрстные уголовники, которые в идеале должны предоставить свой генетический материал для межгалактического размножения, хотя им и плевать на деторождение. Основная цель экипажа несколько иная — но она столь же бесполезна и обречена на провал.
Такая озабоченность (в буквальном смысле) половым вопросом явно не случайна, как может подумать зритель: ощущение некой отчуждённости космической компашки не покидает ни на секунду, как будто они одни во Вселенной. Хотя в таком случае поражает абсурдность действий: если за иллюминатором отсутствуют жизнь и бесплатный вай-фай, какой смысл вообще плодиться и стремиться выполнить свою миссию? Ради этого ощущения тотального обмана и выстраивался фильм. Космические интерьеры, безумная сцена с извивающейся в порнографическом танце голой Бинош, очень медленные, почти лишённые динамики кадры, даже зек-афроамериканец по кличке (не шутка!) Tcherny в исполнении Андре Бенджамина из хип-хоп-дуэта OutKast — всё это нужно для одного нехитрого, совершенно нонконформистского месседжа, развиваемого на протяжении всего фильма. Прямо по Джорджу Карлину — fuck children! Для чего они нужны, когда корабль человечества несётся непонятно куда, непонятно где, непонятно с какой целью?
Одно только плохо — это всё, что может предложить фильм. Он по-своему гипнотичен, Паттинсон вновь проявляет недюжинные таланты, минималистично разыгрывая одну из лучших своих ролей, фильм можно разобрать на миллионы образов… Непонятно лишь, зачем. В отрыве от сюжетного каркаса все эти образы превращаются в хокку, написанные 10-летним фанатом аниме «Самурай Чамплу». Высокохудожественный мизантропичный манифест чайлдфри, снятый 70-летней женщиной, — это, конечно, неплохо, но выглядит насквозь фальшиво, будто имитация философских размышлений. Дени словно воздаёт должное одному из первых своих учителей — Андрею Тарковскому, с которым она работала ассистентом по актёрам на «Жертвоприношении», в данном случае, разумеется, «Солярису» — воздаёт, снимая возмутительно медленное кино.
А заодно «Космической одиссее» Стэнли Кубрика, наполняя фильм безысходностью и мыслями о тщетности поисков человека. И ещё имеет смысл вспомнить Дэвида Кроненберга, который рассуждал о мерзостях человеческой физиологии, начав с инстинктов и органики и перейдя в своём последнем опусе — книжном романе «Употреблено» — к физиологии человечества вообще. Следующим шагом должен был стать космос, в котором мерзкие людишки остаются наедине со своими выделениями, низменными потребностями в совокуплении и обнажённой беднотой духовности. Дени опередила канадского коллегу и сняла фильм про то, как неприятные мужчины и женщины мастурбируют, эпизодически режут друг друга и несутся в никуда. Правда, куда несётся сам фильм, от этого яснее не становится. Но для него горизонт событий уже преодолён и потерян.
Источник: kg-portal.ru