Истории лагерных побегов можно снимать по-разному. Зачастую кинематографисты используют авантюрный стиль и сосредотачиваются на организации побега, на психологических играх и интригах, на напряженном противостоянии заключенных и охранников.Дебютная режиссерская работа не нуждающегося в представлении Константина Хабенского идет иным путем, и этот путь, пожалуй, больше подходит для ленты, основанной на реальной истории единственного удачного восстания в нацистском лагере смерти. Конечно, «Собибор» отображает организацию, подготовку и кульминацию бунта, но главная художественная задача фильма – показать ужасное, запредельно жестокое функционирование Собибора.
В этом лагере, как и в любом другом, заключенных безо всякой причины пытали и избивали, а расстрелять еврея для нацистов было проще, чем высморкаться. И «Собибор» проводит львиную долю экранного времени, изображая испытания, которым подвергаются несчастные. Хабенский не смакует боль и кровь, но смотреть картину все равно тяжело, потому что она громоздит один кошмар на другой, почти не давая зрителям передышки. При этом самым пугающим оказывается безумие эсэсовцев, опьяненных абсолютной властью и мнящих себя высшими существами за границами нравственности и морали. Нацисты в фильме как бешеные собаки – они в любой момент могут взвиться и вцепиться в горло, хотя заключенные изо всех сил стараются их не провоцировать. Даже те, кто, как Печерский, попал в лагерь с фронта, а не из гетто, не решаются прямо противостоять фашистам, поскольку знают, что за неповиновение будут расстреляны не только виноватые, но и невиновные. Поэтому подполье готовит общий побег – это единственный шанс на выживание.
Когда план восстания складывается, кино становится более авантюрным, но Хабенский не перестает гнуть свою линию. Изобразив бесчеловечность нацистов, он затем показывает жестокость доведенных до отчаяния заключенных, которые с остервенением расправляются с офицерами, чтобы ослабить охрану перед открытым началом бунта. Лента подчеркивает, что в кадре в основном мирные люди, впервые берущие в руки оружие и не уверенные, что способны убить. И хотя в том, что они совершают, можно увидеть триумф, Хабенский скорее видит трагедию. Насилие порождает насилие и разрушает души всех, кого затрагивает. Конечно, герои остаются куда более человечными, чем злодеи, и движут ими высокие, а не низменные соображения. Но даже когда в кульминации ленты заключенные сносят ограду и в томительно долгой замедленной съемке несутся к свободе, фильм изображает это так, что зрители не могут просто смотреть и радоваться. Да, побег состоялся, но выжившие унесли с собой душевные и физические травмы, которые остались с ними вплоть до самой смерти.
Концепция у «Собибора» сильная, однако к реализации есть претензии. Прежде всего, картина в ее первой половине разбросанная и не всегда внятная. Кажется, что лента пострадала при монтаже или же ее сценарий не был отшлифован до начала съемок. Далее, Хабенский жонглирует множеством персонажей и не делает своего героя или кого-либо еще эмоциональным центром картины. Это отстраняет зрителей от повествования и мешает в полной мере сочувствовать героям – особенно если публика не видит себя в преимущественно говорящих по-польски персонажах. Сопереживание в полной мере «включается» лишь ближе к финалу.
Также вызывает вопросы отход «Собибора» от исторических фактов. Хабенский и сыгравший коменданта лагеря Кристофер Ламберт (тот самый, из «Горца») мало похожи на тридцатилетних мужчин, которыми были реальные Печерский и Карл Френцель. Мы имеем в виду не только возраст и внешность, но и описанное в мемуарах поведение героя и злодея Собибора. Так, Френцель, по свидетельству очевидцев, отличался пижонством, словоохотливостью и нарочитой вежливостью. Ганс Ланда из «Бесславных ублюдков» куда больше похож на подлинного Френцеля, чем молчаливый, смертельно бледный и буравящий взглядом заключенных персонаж Ламберта. В свою очередь, реальный Печерский сразу после попадания в Собибор развил бурную деятельность. Ему понадобилось всего несколько недель, чтобы заслужить доверие иностранных евреев, выбиться в лидеры и организовать побег. Напротив, персонаж Хабенского долгое время ведет себя пассивно, и его приходится уговаривать, чтобы он применил свой военный опыт ради общего блага.
Самое существенное отступление «Собибора» от фактов состоит в том, что фильм не затрагивает тему украинских коллаборационистов. В реальном лагере распоряжались немцы, а на вышках стояли украинцы, которые зверствовали не меньше, чем германцы. Впрочем, с «хлопцами» можно было договориться, и восстание состоялось, потому что некоторых украинцев удалось подкупить или разговорить. Кроме того, украинская охрана после гибели немецких офицеров была сильнее дезорганизована, чем это, вероятно, случилось бы с германской охраной. Если бы все пулеметы на вышках тогда открыли огонь, мало кто смог бы спастись.
Понятно, что отношения с Украиной и украинцами у нас непростые, и масла в огонь подливать не хочется. Но как учиться на примерах из истории, если умалчивать о столь важных, ключевых деталях? Кроме того, сейчас самое время напоминать у нас и в Европе (а фильм отчасти рассчитан на западного зрителя), чем в 1940-е годы занимались «борцы за свободную Украину», которых наши соседи сейчас возводят на пьедестал и всячески обеляют.
Достоинства и недостатки «Собибора» становятся особенно очевидны, когда сравниваешь картину с британской постановкой 1987 года «Побег из Собибора». У ленты Джека Голда более крепкий сценарий с напряженным действием, а Рутгер Хауэр – куда более убедительный и близкий к реальности Печерский, чем Хабенский (да, реальный герой был рослым блондином). С другой стороны, российская картина намного сильнее визуально и эмоционально. Она передает атмосферу и ужас лагеря смерти, в то время как Собибор у Голда показан в том приглаженном тоне, в каком изображают немецкие лагеря для западных военнопленных: «Ничего хорошего, но терпимо». Жаль, что нельзя смешать две ленты и получить идеальное полотно о событиях, которые нельзя забывать. Конечно, можно посмотреть их вместе, но это тяжелое испытание для психики.
Источник: film.ru