Грузия, наши дни. Сквозь пейзаж, погруженный в предрассветную дымку, едут два автомобиля, две тревожные белые точки. В одном из них везут жертву, в другом сидят убийцы. Несколько глухих хлопков, дело сделано, и снова тишина, лишь гудит где-то вдалеке автострада. У преступления, всколыхнувшего страну (погиб Константин Геловани, голкипер национальной сборной), есть свидетель. Именно его глазами на общем равнодушном плане мы наблюдали акт убийства. Именно он главный герой фильма, хотя вплоть до финала его имя так и не будет названо (исполняющего эту роль Георги Петриашвили Мамулия нашел на проходной театрального института в Тбилиси, где тот работал охранником).Свидетель — всегда соучастник, и неважно, что он выбирает — говорить или молчать. Все в этой жизни связано, хоть и случайно. Завороженный чужой судьбой, трагически оборвавшейся по неизвестным ему причинам, свидетель превратится в сталкера. Явится на похороны, будет подсматривать за женщиной, которая, в отличие от него, согласилась сотрудничать с органами — в ту ночь она тоже находилась неподалеку от места преступления. Станет выслеживать родственников убитого и наконец сам купит пистолет.
И все это без единого слова. Ведь главное происходит в голове, читать надо не по губам, а по глазам. Но и они не зеркало души, а слепой мрак бесконечности. У поступков тут нет причин, только последствия, как бы намекает Мамулия, повторяя за Альбером Камю, в дебютном романе которого («Посторонний») поступки героя, в том числе и убийство, были так же вызывающе ничем не мотивированы.
Почему мы вообще ждали этот фильм ни о чем? Потому что он на самом деле о состоянии всего российского кино. Ну, не всего, конечно, но той его важной и авангардной части, за которую отвечает Московская школа нового кино, чьи выпускники чаще прочих участвуют в международных фестивалях. Игорь Поплаухин («Календарь»), Саша Кулак и Руслан Федотов («Саламанка»), Максим Шавкин, трагически погибший в 2017-м («14 шагов») — все выпускники МШНК. А Мамулия (кстати, философ по образованию) — ее идеолог, творческий руководитель. И идеология ментора очень сильно определяет работы студентов школы.
Прошлый и первый фильм Мамулии, «Другое небо», вышел почти 10 лет назад. Интересно было бы узнать, как тотальная смена вех, носителей и устройства кино повлияла на философию режиссера-педагога, который много говорит о бессилии кинематографа перед бегом времени, о необходимости особого метода, который позволит режиссеру не ловить за хвост стремительно уходящую натуру, но бить на упреждение. Ну вот, теперь этот метод можно видеть на экране в чистом виде, и, похоже, его секрет в отказе от погони за современностью.
Время не властно над автором, методологически Мамулия верен себе образца 2010-го. Как и в «Другом небе» (интересно, что в первом варианте монтажа тот фильм кончался почти так же, как начинается этот — найдя в Москве свою беглую жену, его герой, Али, расстреливал ее на общем плане, на фоне какой-то кучи песка за городом), повествование очень пунктирно, сюжет растворен в плотной вязи бытия. Диалоги сведены к минимуму, а основной двигатель сюжета — шумы цивилизации, новостные сводки и прочий абсурд телевизионного эфира. Вот фоном идут криминальные репортажи, а вот многозначительным контрапунктом — караван историй про двух Эскобаров — Пабло и Андреса, наркобарона и футболиста, чьи судьбы тоже связаны навеки, как и героев фильма.
Образный мир фильма стремится к лаконизму, но режиссеру явно не хватает решимости сделать шаг вперед и избавиться раз и навсегда от вычурных красивостей, от золотого сечения в пейзаже, от поэтики Андрея Арсеньевича Тарковского, от всех этих одиноких деревцев и прочей метафизической бутафории. Виды и дали у Мамулии явно даны не как виды сами по себе, а как знак красоты и живописности. Они вызывают в памяти череду других таких же иконических живописных пейзажей — досадное отступление от режиссерской идеи не навешивать ярлыки и не маркировать события, показывать их такими, какие они есть, а не такими, как мы их склонны интерпретировать.
В «Преступном человеке», разумеется, проступает массив авторитетных референсов — от классиков киноэкзистенциализма вроде Антониони до их нынешних наследников Альберта Серра или Лукресии Мартель, возглавляющей жюри основного конкурса в этом году в Венеции (она тоже исчезла с радаров почти на 10 лет, но вернулась как раз с совсем другим кино). Жаль, что она не посмотрит «Преступного человека», который участвует в программе «Горизонты».
Но саму стратегию обращения с современностью Мамулия, похоже, подсмотрел вообще в другом месте — у Александра Сокурова, пропустившего все культурные бури XX века, но снимающего современнее всех киноавангардистов века XXI. Кажется, ответом на самый болезненный вопрос 2019 года — «Как, не теряя себя, успеть за стремительными виражами реальности?» — окажется «Вообще сойти с дистанции». А вот отстать на какие-то 10 лет для этого явно недостаточно.
Источник: kinopoisk.ru
