Молодая Эбигейл (Тинатин Далакишвили) живёт в огороженном огромными стенами городе, где вовсю царит тоталитаризм и стимпанк. Её отца, учёного и изобретателя Джонатана Фостера (Эдди Марсан, ты как, в порядке?), десять лет назад забрало правительство как заражённого страшным вирусом, и Эбигейл до сих пор не оставляет надежду его найти. В ходе одной из ночных хулиганских вылазок она случайно снимает маску с одного из правительственных силовиков и обнаруживает, что под ней давний друг семьи и человек, которого вроде как забрали вместе с отцом. Вскоре Эбигейл придётся узнать много нового о своём мире, закрытом обществе магов и глобальном заговоре.Ничему наших кинематографистов жизнь не учит, и год за годом продолжают они свой сизифов труд — катят в гору огромные бюджеты, безуспешно пытаясь снимать «как они», раз за разом с удивительной назойливостью вступают в односторонний диалог — то с «Дивергентами», то с «Голодными играми», то с ещё каким «Золотым компасом». Гонятся за жанровыми трендами, переизобретают магию и подростковые антиутопии, как будто на дворе 2012-й: и вроде уже и с графикой более-менее порядок, и декорации научились строить не совсем стыдные, но эфемерным «им» на их солнечных Голливудских холмах почему-то до лампочки все «российские ответы» чему-либо. Шкипер, а может, сказать им, что «Голодные игры» уже не в моде?
Для «Эбигейл» определение «вторичный» — огромный и незаслуженный комплимент. Это копия копии копии, бесконечный копировальный фрактал, который свёл бы с ума любого Батая и Бодрийяра. Даже его проблемы и промахи оговорены столько раз в стольких текстах про другие фильмы, что и сами стали вторичными — не меньше, чем сюжеты об избранных сопротивленцах деспотичному режиму. Арт-дирекшен скачет от терпимой попытки в стимпанк к экстравагантности новогоднего мюзикла «Голубого огонька» (гэги, впрочем, всегда остаются на уровне последнего), композитор старательно косплеит Джереми Соула, а приличных актёров (Эдди Марсан, прости нас, мы тебя не заслужили) заставляют разговаривать цитатами с тех мотивационных картинок с волками: верь своему сердцу, борись до последнего, люби родителей, спасибо прадеду за деда.
Если фильм и представляет какой-то интерес, то как пример абсолютного симулякра, копии без оригинала, в которой жанровая память безоговорочно доминирует над здравым смыслом. Герои тут никогда не совершают поступки исходя из характеров (не факт, что у них, собственно, вообще есть характеры) — все их действия продиктованы тем, что так делали в фильмах до них и будут делать в фильмах после: главные герои влюбятся, зловещий план правительства раскроется, сопротивление кто-нибудь предаст, а мудрый наставник пожертвует собой ради благой цели. «Эбигейл» движется по рельсам жанровых клише совершенно механически, не пытаясь ни ввести зрителя в свой мир, ни отрефлексировать мир настоящий (не считая одной забавной детали, к которой мы ещё вернёмся): это великолепное явление текста без малейшего намёка не то что на подтекст, а вообще на любые признаки психологизма.
Эффект от всего этого примерно как от жевания пенопласта, чтения подростковых фанфиков или тех русских фэнтезийных книжек со смешными обложками и названиями в духе «Янтарный кудесник чернозёмского клана». Те же сюжетные тропы и мелодраматические интриги, та же одержимость звучными, но совсем бессмысленными магическими терминами и корявыми именами «на западный лад» (а персонажи тут всегда обращаются друг к другу по имени, чтобы мы их ну точно не забыли). Здесь даже сценарная ритмика построена странной скороговоркой, будто текст писался в один присест: много писали, ручки устали, добро победило, ура, ура, давайте быстрее уже закончим. Используй «Эбигейл» эту эстетику сознательно, вышло бы даже любопытно, но для этого фильм катастрофически невыразителен и неироничен.
И при всём этом «Эбигейл» — по воле, видимо, злейшего рока — кино на удивление актуальное. Пока на улице в Москве бушуют митинги, здесь, в фэнтезийном мире, аппаратчики деспотичного режима по надуманной причине забирают «не таких». К концу становится очевидно, что всё это скорее укол в сторону тоталитарного социализма (хотя и он, верится, неискренний), но как же всё удачно сложилось: силовики в масках, дачи за границей, неумолимая вера в то, что там, за стеной, хуже. Неожиданно «Эбигейл» оказывается одним огромным манифестом силе искусства: ведь если уж настолько вторичное кино ненароком мимикрирует под реальность, представьте, что может сделать кино хорошее.
Источник: film.ru