Премьера фильма «Овсянки», рассказывающего о воображаемом мире и мифологии давно несуществующего народа, прошла с успехом на Венецианском фестивале. После просмотра зал долго аплодировал съемочной группе. Председатель жюри Квентин Тарантино аплодировал стоя. В этом фильме нет никаких вопросов. И слов почти нет, хотя есть рассказ. Парадоксальный по сути — о финно-угорском народе меря, которого давно нет, и о любви главной героини, Танюши, которой тоже уже нет в живых. Она умирает в начале фильма. Юлия Ауг, актриса: «Я чувствовала абсолютное счастье, я немного снималась в кино, но даже из того небольшого количества это была самая удивительная, самая пронзительная работа». «Чтобы рассказать эту историю, достаточно взглядов» — уверяет актриса Юлия Ауг. Сценарий казанского писателя Дениса Осокина незамысловат: директор бумкомбината едет хоронить умершую жену из Костромской области в Нижегородскую, где они провели медовый месяц. И будто бы есть такой обычай у этого растворившегося в русских мерянского народа — дымить перед тем, как проститься, т.е. вспоминать любимых, словно с дымом от погасшего пламени тоску свою отпускать.
Очень женская история, решили на Венецианском кинофестивале. Об этом, говорят, раньше молчали — о недолюбленности при бешеной страсти и о страстном желании любить, и ожидании, и поиске, таком, что умереть можно, если этой любви не найти. Игорь Мишин, продюсер фильма «Овсянки»: «Я почувствовал, что у этой картины точно будет зритель, несмотря на то, что это некоммерческий проект, она не для широкого проката, но тот зритель, который будет, будет благодарный». «Это странное кино Федорченко», как называли картину критики до фестиваля, на киносмотре отнесли к не менее странному жанру — эротической драмы с этническим уклоном. Но приняли, как и обсуждали, — горячо. И после просмотра долго аплодировали съемочной группе. По первой встрече этой картине пророчат неслыханный успех. Не только в Венеции. Ближайшие два месяца ее показы не будут прекращаться. Один за другим на мировых кинофестивалях. Ее создатели просят об одном — не судить об этом фильме как о новейшем российском кино.
Это фильм-реквием и только. Любви и народу, от которого остались лишь названия рек, и для которого режиссер заново придумал мифологию. Такое нежнейшее и невыполнимое желание — воскресить счастливое прошлое, чтобы на месте гулкого эха снова родился мир. Мир, которого нет.